24 января 1919 года с подписанной товарищем Свердловым директивы началось бесчеловечное истребление казаков. Впоследствии такие практики назовут геноцидом — когда мстят не
человеку, не семье, а целому народу, стирая его с лица земли.
Скоро пройдет 100 лет, а раны тех времен не затянулись. Численность казаков уменьшилась в десятки раз, многие семьи пропали навсегда, а во многих станицах вот уже более полувека живут чужие люди.
Террор против казаков проходил в несколько этапов. Сначала расправлялись со священниками, с атаманами, со стариками, с интеллигенцией. Так у народа отбирали руководителей, которые могли повести за собой, научить, передать историческую память. После взялись за «белых», то есть тех, кто боролся с советской властью с оружием в руках. И истребляли их, увы, часто руками «красных» казаков, безответственно не понимавших, что совсем скоро, в 1937 году, придет и их черед.
Почти во всех семьях были истреблены мужчины. Загнанные страхом и голодом, казачки-матери, стремясь сохранить хотя бы детей, прятали семейные фото, продавали от нужды драгоценное дедовское оружие и награды. Стиралась память целого народа. Процесс казачьего возрождения, пошедший с 1990 года, еще далеко не завершен, и реабилитация казаков так и не была проведена.
А следом за казаками пошли соседи: те народы, которые большевики порой стравливали с нашими предками. Под предлогом «сотрудничества с оккупантами» в 1943-44 годах выслали чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев. Эти операции как нарочно проводились 23 февраля и 8 марта. Дело даже не в том, что мы хорошо знаем о таких явлениях, как бандеровское ОУН, русская освободительная армия Власова. Не в том, что число предателей одинаково в каждом народе и пропорционально размерам этого народа. Но мы забываем,
сколько тех же карачаевцев, балкарцев, ингушей и чеченцев было непросто в Советской армии, а удостоено званий Героя Советского Союза, представлено к медалям и орденам.
Харун Богатырев, Алим Байсултанов, Мавлид Висаитов, Ханпаша Нурадилов. А самое главное, о чувствах тех людей, которые возвращались с фронта в родные села и не заставали родных. И видели, как могильными камнями их предков мостят дороги. Если твой народ — предатель, то за кого ты тогда воевал? Все это сполна испытали на себе казаки, первыми принявшие удар
безбожной власти. И если горские народы, как всегда указывает наш краевед Тамара Михайловна Лобова, выселяли целыми семьями, с мужчинами, стариками, то казаков
буквально разрывали на части. Отца — в лагерь, мать с малышами — на спецпоселение, тех, что постарше — в детский дом. Так стиралась память об одном имени «казак».
Давайте просто почитаем воспоминания трех пожилых женщин,
переживших невозможное.
Аза Базоркина :
— Полмиллиона человек погрузили в ва-
гоны для перевозки скота, редкие с нара-
ми, все — без печек. В щели задували злые
февральские ветры. Там, где были нары,
было куда положить стариков и больных.
Женщины и дети сидели на полу. Моло-
дежь ехала стоя, спали, поддерживая друг
друга. Были семьи, поднятые прямо с по-
стели, разутые, раздетые, без еды. Дели-
лись всем, что имели. Ехали восемнадцать
суток с редкими остановками в голой сте-
пи. Двери открывались, людей выпускали
по нужде. Под дулами солдат наш глубо-
ко целомудренный народ, прикрывшись
одеждой, мужчины, старики, женщины,
девушки рядом, выстроившись вдоль ваго-
на, оправлялись как могли. Шаг в сторону
воспринимался как побег, расстреливали
без предупреждения.
Остановки использовались и для очище-
ния вагонов от покойников. Узники пря-
тали своих умерших родственников: самое
страшное для ингушей и чеченцев не пре-
дать труп земле. Прятали их, надеясь по-
хоронить на месте. Но солдаты автоматами
заставляли вытаскивать из вагонов умер-
ших, иногда за колечко или сережки по-
зволяли присыпать покойника снегом. Ва-
гоны трогались — умершие матери, отцы,
братья, сестры, дети оставались на снегу.
Фатима Лепшокова:
— Было морозное утро, мама пошла до-
ить корову, а я во дворе кормила птицу,
— вспоминает женщина. — Вдруг в калит-
ку вошел человек в солдатской шинели. Я
позвала мать, она отправила меня в дом,
они недолго разговаривали, и мама верну-
лась, лицо было в слезах. Собирались мы
быстро. В большой платок завернули те-
плые вещи и хлеб — больше ничего брать с
собой не разрешили. В сарае остался скот,
во дворе — птица и барашки. Нам ничего
не объясняли, даже куда нас везут и за что.
Я помню, как от тифа умерли сразу двое
младших, тиф тогда вообще погубил мно-
гих. Мама хоронила их, завернув в одеяло.
Потом еще один — уже от голода.
Зинаида Коренева:
— Как сейчас помню, приехали мы на
Урал. На месте, где мы должны были жить,
были снег и голые сваи. Дерево, доски мы
должны были рубить, стругать и строить
дома сами. Началась борьба за выживание.
Родители строили бараки — деревянные
дома, в которых мы потом и жили. В пер-
вый же день встал вопрос, как спасти детей
от холода. Родители закапывали нас в снег,
чтобы хоть как-то сохранить нам жизнь.
Оказывается, и снег бывает теплым.
Я пошла учиться в школу, но мне там
было тяжело: со мной никто не хотел си-
деть, мне рвали тетради, кидали мои вещи
по классу. Это был настоящий кошмар, я
плакала каждую перемену. Как-то, во вре-
мя одного из таких конфликтов, меня по-
вели к директору школы. Я попыталась ей
рассказать о том, как меня унижают, что я
не могу учиться. А она поставила меня на
колени и сказала, чтобы я немедленно от-
реклась от своего отца как от врага наро-
да! Я закричала: «Нет! Это неправда, мой
папочка никогда, никогда так не сделает!
Он очень добрый! Я никогда от него не от-
кажусь!» Этот ужас продолжался, пока я не
окончила школу.
Когда вдумываешься в такое — нет смысла перечислять, какой национальности была каждая из этих чудом выживших старушек. Боль уравняла их всех.
Кавказ — поле слишком сложное для одноходовых комбинаций и простых действий. И когда на этом поле вместо шахмат или хотя бы шашек начинают играть в футбол — последствия предстоит пожинать поколениям внуков и правнуков. Эта безумная игра советской
власти — и в перетасовывании не только семей, но и целых народов, в безумно нарезанных границах, которые еще А. И. Солженицын называл «надуманными». Судите сами: сначала из Терской области нарезать Чеченскую АО , Ингушскую АО и Сунженский автономный округ. Потом репрессировать чеченцев и ингушей, создать Грозненскую область, присоединив к ней восток Ставрополья, а земли ингушей и сунженских казаков передать в Северо-Осетинскую АССР. С возвращением вайнахов оставить за Северной Осетией Пригородный район, забрать у Ставрополья навсегда Моздок (а заодно и Кизляр), а якобы в «компенсацию» присоединить к ЧИАССР Наурский и Шелковской районы.
Это все за 38 лет, с 1920 по 1958 годы, то есть на памяти одного поколения! Все конфликты 90-х заложены в этих невероятных «стратегических» решениях.
А «выдергивание» из Карачаево-Черкесии и Кабардино-Балкарии карачаевцев и балкарцев? Рассуждая о «народах-предателях», разве не думали коммунисты о том, как вернувшиеся на
родные места народы будут потом жить бок о бок с якобы «лояльными» советской власти соседями? Кстати, многие забывают, что земли карачаевцев и балкарцев на тот момент были переданы Грузии. А переселившимся из-за Кавказа грузинам в итоге пришлось найти новое место жительства в Кисловодске.
Семейные, родовые связи разорваны. Советская власть катком шла по судьбам и поколениям, не жалея никого. Помню, как было любопытно листать Большую Советскую Энциклопедию,
выходившую в СССР с 1949 по 1958 год. Практически ни слова о чеченцах и карачаевцах, потоки грязи на казаков.
Подписчикам присылались регулярно письма с рекомендацией вырезать из энциклопедии те или иные страницы. Чего стоит, например, настоятельный совет аккуратно ножичком вырезать портрет Берии из соответствующего тома и заменить его расширенной статьей «Берингово море». Это после расстрела Лаврентия Павловича в 1953 году. А в конце энциклопедии в 1958 году пришлось выпускать целый том с «исправлением ошибок», где нашлось место возрожден-
ной ЧИАССР, Карачаево-Черкесии и так далее. Завравшаяся в конец власть уже не понимала, что ошибки она делала не на бумаге, а в умах и сердцах, а прежде всего — в душах людей, ломая храмы, мечети, заменяя Веру суррогатом из культа Ленина и веры в построение коммунизма. Помнящий об этом никогда не удивится, как внезапно взорвался Кавказ после 1991 года. Потому что этот взрыв готовился заранее и преднамеренно.
Именно поэтому Дни памяти, дни ге-
ноцида, которые мы, как и наши горские
соседи, почитаем в начале каждого года,
должны быть посвящены не столько
боли и мести, хотя забывать происшед-
шее нельзя никак. Они должны быть
посвящены осознанию того, куда нас
привели, дьявольски сталкивая между
собой, закладывая мины будущих тлею-
щих конфликтов. Сейчас, уже больше 10
лет, на Кавказе воцарился относитель-
ный покой. Грозный, превращенный в
2000-м во второй Сталинград, сегодня
стал самым популярным туристическим
направлением: каждый день с Кавмин-
вод — десятки экскурсий. Процветают
горнолыжные курорты Карачаево-Чер-
кесии. Из Владикавказа в Назрань, что
казалось еще пять лет назад невероят-
ным, ходят маршрутные такси.
Давайте вместе беречь это время, да-
вайте не позволять врагам Кавказа и
России рассорить нас на радость тем, кто
погреет руки на новом пожаре.
Дмитрий Федосов.
